Форум » Политика » Россия на саммите "восьмерки"-2009 » Ответить
Россия на саммите "восьмерки"-2009
cccp: Владимир Милов и Борис Кагарлицкий в гостях у Михаила Соколова обсуждают тему: Россия на саммите "восьмерки"-2009 Владимр Милов, Борис Кагарлицкий и Михаил Сколов в студии Радио Свобода 09.07.2009 20:00 Михаил Соколов Михаил Соколов: В Московской студии Радио Свобода - директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий, регулярный участник антиглобалистских мероприятий, и президент Института энергетической политики, член бюро Движения «Солидарность», то есть либерал, Владимир Милов. И мы начнем разговор о том, что происходит вокруг саммита «Восьмерки» 2009 года. И наверное, не только об этом поговорим. Давайте сначала определимся, как говорится, с терминами. Что такое для вас «Восьмерка»? Это что, прообраз мирового правительства или просто мы видим реалити-шоу по подписанию документов, которые, конечно, интересны, но обычно не выполняются? И начнем со скептиков. Борис Кагарлицкий, пожалуйста. Владимир Милов и Борис Кагарлицкий в студии Радио Свобода (видео) Борис Кагарлицкий: Я думаю, что на определенном этапе задумывалось это действительно как прообраз, ну, если не мирового правительства, скорее, мирового политбюро. Собственно, именно так это и трактовалось критиками подобного рода мероприятий. Другой вопрос, что из этого получилось. На мой взгляд, на сегодняшний день не получилось, по большому счету, уже ничего. То есть это действительно просто большой саммит на высшем уровне, который становится, с одной стороны, регулярным, а с другой стороны, ритуально-бессмысленным. И на сегодняшний день, мне кажется, это, скорее, шоу без особого политического и экономического значения. Что, кстати, отчасти отражается и на том, что интенсивность и драматизм протестов, которые сопровождают подобного рода мероприятия, тоже снижаются. Владимир Милов: Действительно, это в какое-то время задумывалось как узкий клуб наиболее развитых стран мира с претензиями на участие серьезное в мировом управлении. Но сейчас, мне кажется, формат «Восьмерки» становится все более размытым. Они явно мечутся в связи с тем, что появилось гораздо больше, ну, если не развитых, то, по крайней мере, очень экономически мощных стран, мнения которых нельзя не учитывать. Вот есть формат, например, «G8 плюс 5», где еще участвуют Мексика, Бразилия, Индия, Китай и Южная Африка. Михаил Соколов: А еще «Двадцатка». Владимир Милов: Да. То есть явно идет поиск нового формата, потому что конфигурация изменилась с тех пор, когда развитых стран в мире было немного. Михаил Соколов: Хотя развитых демократических стран много больше не стало. Давайте по итогам первого дня тоже посмотрим. Одобрено заявление об изменениях климата, о том, чтобы многократно снизить выбросы в атмосферу до 2050 года – на 80%, чтобы не допустить потепления атмосферы более чем на 2 градуса Цельсия в течение ближайших 40 лет. И сразу же к этому решению (или рекомендации) возникают довольно любопытные комментарии. Например, господин Дворкович, советник президента России, тут же сказал, что «цифра в 80% для нас неприемлема или, скорее, недостижима, потому что нельзя жертвовать экономическим ростом». А Китай вообще отказался присоединиться. Ну, руководитель Китая сейчас отсутствует в связи с волнениями в Синьцзяне. Но, тем не менее, устами министра иностранных дел было сказано, что при снижении выбросов парниковых газов необходимо учитывать разные подходы в решении этого вопроса для развитых и развивающихся стран. А между прочим, Китай по выбросам то ли на втором, то ли на третьем месте, по разным методикам. Что вы думаете об этих судьбоносных для мира, вроде бы, решениях? Владимир Милов: Ну, выбросы, конечно, надо сокращать. И я здесь не отношусь к «киотоскептикам», кто говорит, что... Михаил Соколов: Не Илларионов. Владимир МиловВладимир Милов: Нет, конечно. Большинство климатологов мира считают, что деятельность человека и выбросы парниковых газов влияют на изменение климата. И эти изменения, действительно, приобретают какой-то угрожающий характер. И конечно, с этим надо бороться. И вот «Восьмерка», как надстройка, прообраз мирового правительства, уже давно пытается с этим что-то сделать. Мне не кажется, что установление количественных целей – это лучший путь. Я думаю, что уже много опыта по поводу того, как пытались правительства и наднациональные органы такие цели ставить, и они каждый раз не соблюдались. Не очень понятны механизмы их соблюдения. Но я не согласен ни с Дворковичем, ни с Андреем Илларионовым, ни с китайцами, - с теми, кто говорит, что снижать выбросы не нужно, что это вредит экономическому развитию. Нам придется что-то с климатом делать. Здесь единственная проблема: примерно половина мировых выбросов парниковых газов приходится всего на две страны – это США и Китай. Ключик у них в руках. Михаил Соколов: Ну и Россия тоже в «тройке». Владимир Милов: Ну, Россия по своим масштабам, конечно, несопоставима ни с теми, ни с другими. Поэтому вопрос в том, если США с Китаем будут что-то делать на эту тему, - а Китай до сих пор отказывается брать на себя серьезные обязательства по сокращению выбросов, США отказывались при Буше, но вот сейчас есть надежда на изменения с приходом президента Обамы, - если эти две страны будут что-то делать, то эта проблема, наверное, решаема. А если США с Китаем каких-то конкретных обязательств на себя не примут, то можно забыть о борьбе за сокращение выбросов парниковых газов. Я думаю, здесь все просто. Михаил Соколов: Борис Кагарлицкий, ваш левый взгляд на проблему. Борис Кагарлицкий: Начнем с того, что тезис Дворковича и Илларионова абсолютно абсурден с точки зрения экономической истории. Потому что как раз именно борьба с выбросами парниковых газов может стать мощнейшим двигателем экономического роста. А что это значит? Значит, нужно менять технологии, нужно новое оборудование ставить, значит, это новое оборудование нужно производить... Михаил Соколов: Ну, придумать сначала. Борис КагарлицкийБорис Кагарлицкий: Нет, очень большая часть этого оборудования имеется уже в наличии. Я вам больше скажу. Дело в том, что, например, Соединенные Штаты ведь являются страшным, чудовищным загрязнителем, кстати, как и Китай, не только потому, что у них такая большая экономика. Дело в том, что на единицу конечной продукции выбросы парниковых газов в США существенно выше, чем в Западной Европе. То есть если просто США целенаправленно перейдут на западноевропейские технологии... Михаил Соколов: А как же они сядут на маленькие автомобили? Непривычно. Борис Кагарлицкий: Ну, необязательно. Это и производственные технологии, кстати. И я говорю, что не нужно придумывать то, что уже есть. Если просто США перейдут на европейские энергосберегающие технологии, на европейский тип потребления, то одним этим они очень резко понизят выбросы в глобальном масштабе. Так что все это вполне в переделах достижимого. Михаил Соколов: И я к Владимиру обращусь, как к специалисту в области энергетики. Я хочу, чтобы он прокомментировал мнение «Greenpeace». Вот они уже высказались по этому поводу, что необходимо отказаться от строительства новых ГЭС, атомных станций, отказаться от разработки новых газовых месторождений на Арктическом шельфе и перенаправить вложенные инвестиции на развитие энергоэффективных технологий в промышленности, ЖКХ, газовом секторе. Почему-то ГЭС, но они не очень вредные, если много не затапливать. Владимир Милов: Я-то немножко необычный эксперт в области энергетики. Я активно выступаю за защиту окружающей среды. А таких людей среди специалистов в энергетической сфере немного. Обычно они, наоборот, отстаивают интересы нефтегазовых, угольных и прочих компаний. Я, действительно, считаю, что нужно отказаться от строительства атомных и крупных гидроэлектростанций. Это, во-первых, экономически неэффективно, это очень дорого с точки зрения капитальных затрат. То есть по сравнению даже с современными технологиями выработки энергии на газовых и угольных станциях, атомные и крупные гидростанции – это, конечно, позавчерашний день и это просто запредельная капитальная стоимость. И кроме того, косвенные потери общества, связанные с экологическими последствиями строительства АЭС и крупных ГЭС, конечно, огромные. И мы уже с опытом развития этих типов энергетики наелись этих последствий. Конечно, надо искать более современные решения, строить современные газовые станции, развивать альтернативные источники энергии. Кстати, те самые технологии современные, о которых говорил Борис. Кстати, многие альтернативные источники энергии сегодня по стоимости уже абсолютно конкурентны с теми же АЭС и крупными ГЭС. Так что надо двигаться в этом направлении. Михаил Соколов: А второй день саммита «Большой Восьмерки» в Аквиле проходил в расширенном формате «8 + 5»: добавились к Италии, Франции, США, Великобритании, России, Канаде, Японии и Германии Бразилия, Индия, Китай, Мексика и Южно-Африканская Республика, а также Египет. Обсуждались пути выхода из глобального кризиса. Вот это очень интересно, потому что пути выхода, похоже, какие-то все-таки сильно разные в мире. Вот я посмотрел комментарии сегодняшние. И те, кто следил за ситуацией, они говорят: «Вот как согласовать интересы? Германия ведет одну политику, урезает бюджетные траты, а Соединенные Штаты, Британия, Япония, наоборот, разогревают экономику, дефицит бюджета Соединенных Штатов будет колоссальным – больше триллиона долларов. Вообще непонятно, как Россия действует. С одной стороны, сокращает траты, с другой стороны, деньги вбрасывает точечно во всякие олигархические структуры». Вот как эти интересы согласовать? И можно ли их согласовать на мировом уровне, Владимир? Владимир Милов: Там, с одной стороны, довольно сложная ситуация и огромное количество проблем. Прежде всего, меня лично беспокоит... Михаил Соколов: Гондурас? Владимир Милов: Нет, в данном случае меня беспокоит то, какая конфигурация, какое соотношение между ролью правительств и частного сектора сложится в мире после кризиса. Понятное дело, что правительства вынуждены сегодня вмешиваться в экономическую политику более активно, чем раньше, для того, чтобы предотвратить коллапс каких-то системообразующих сфер, например, банковской сферы. С другой стороны, явно правительства по всему миру (кстати, и в России) абсолютно не готовы к тому новому, совершенно беспрецедентному объему регуляторных полномочий и контроля над собственностью, который на них сваливается в ходе этого кризиса. То есть совершенно ясно, что правительство США хорошо автомобили выпускать не сможет, что бы оно ни делало сегодня с «General Motors». Поэтому, мне кажется, очень важно понимать, что вхождение государства в регулирование экономических процессов все-таки должно в значительной мере носить временный характер, и что на будущее нужно думать о совершенствовании каких-то точечных регуляторных институтов, несовершенство которых привело к нынешнему кризису. Но не надо переосмысливать роль правительств и им не нужно задерживаться в регулировании рынков, потому что, на мой взгляд, это может привести нас к плохим последствиям и длительной стагнации, наподобие той, которую мы видели в странах Запада в 1970-ые годы. Я говорю сейчас, прежде всего, о западных экономиках, потому что от их оздоровления будет зависеть мировой выход из кризиса. Михаил Соколов: А от России не зависит? Владимир Милов: Ну, Россия здесь не периферии. Она, скорее всего, будет чувствовать себя примерно так же, как мировая экономика. Вот начнет восстанавливаться мировая экономика – и в России, возможно, будет улучшение. Если не начнет, то шансов на это мало. Михаил Соколов: Борис Кагарлицкий, ваше мнение. Борис Кагарлицкий: Мы начали с того, что разные методы разными правительствами используются. На мой взгляд, это совершенно не так. То есть некоторые нюансы, оттенки, детали разные, но в основе лежит один общий подход, а именно – сугубо консервативный подход. То есть: что сделать, чтобы все осталось по-старому, - вот, в конечном счете, подход всех правительств. А дальше какие-то технические мелкие различи
Ответов - 3
РА: Надо поместить продолжение
cccp: РА пишет: Надо поместить продолжение Какое? Я не знаю.Если знаете, то поместите.
Monah: Вот оценка визита на Западе: 9 июля 2009 г. Обзор прессы | InoPressa: тема дня Скорее страх перед "медведем", чем триумф прагматизма СМИ подводят итоги встречи Обамы с российским руководством в Москве. Президент США старался в основном избегать ловушек и никого не обидеть. Прагматизм доминировал на встречах Обамы с Медведевым, а затем и Путиным, пишут обозреватели. Заключенное рамочное соглашение по сокращению ядерных вооружений WSJ называет "тревожным договором". На этой неделе президент Обама поехал в Москву нажимать кнопку "перезагрузки", пишет The Washington Times. У стран есть общие интересы, однако в целом больше разногласий, чем точек соприкосновения. Россия выступает против развертывания элементов ПРО в Польше и Чехии, однако администрация Обамы отказалась увязать этот вопрос с наступательными вооружениями, пояснив, однако, что прогресс по иранскому вопросу сделает этот проект ненужным. Но, даже если Москва разорвет отношения с Тегераном, это не остановит Исламскую республику, замечает издание, советуя также не переоценивать имеющиеся у России рычаги давления на КНДР. Камнем преткновения в двусторонних отношениях является расширение НАТО на восток, напоминает издание. Что же касается договоренности по Афганистану, то Россия предоставила транзитный коридор, так как талибы угрожают и ее безопасности, однако это дает ей и рычаги давления, говорится в редакционной статье. А соглашения об урезании ядерных арсеналов носят косметический характер. В целом, заключает издание, саммит был полезным, но едва ли его итоги помогут преодолеть разногласия. Нынешняя геополитическая ситуация не позволяет говорить о новом альянсе, как во времена Второй мировой. Хотя, может быть, это не очень удачная модель, оговаривается автор комментария: в прошлый раз она закончилась холодной войной. К встрече с российскими лидерами Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным президент США Барак Обама подошел с большой долей прагматизма, пишет Neue Zuercher Zeitung. В Европе Обаму любят сравнивать с президентом Кеннеди, идеализм, шарм и харизма которого придали должности главы Белого дома новый имидж. Однако в России это сравнение носит совсем иной подтекст: встреча Кеннеди с советским лидером Никитой Хрущевым в 1961 году была настоящим провалом для американского президента. Так что неудивительно, что Обама старался в основном избегать ловушек и сделать так, чтобы его слова никого не задели. "Прагматизм доминировал на встречах Обамы с Медведевым, а затем и Путиным", - говорится в статье. Американское издание The Wall Street Journal в редакционной статье называет заключенное в Москве рамочное соглашение относительно СНВ "тревожным договором". "С какого момента сокращение ядерного арсенала начинает ослаблять безопасность США и наших союзников? Зачем так значительно сокращать количество стратегических бомбардировщиков и подлодок, которые наверняка понадобятся нам в будущем конфликте с применением обычных средств? Не следует ли Сенату внимательно рассмотреть договор, который спешно составляется к декабрю - искусственному крайнему сроку?" - вопрошает издание. По мнению газеты, шаги Обамы в Москве никак не скажутся на ядерных амбициях Ирана и Северной Кореи. Между тем Путин почти 10 лет пытается сделать так, чтобы американский потенциал уменьшился до размеров российского, и новый договор, возможно, ему в этом поможет, утверждает издание. Так, Россия настаивает на крупном сокращении числа носителей, чтобы получить двойную выгоду от неизбежного списания в утиль части своих ракет и бомбардировщиков. Сокращение американских носителей и боеголовок выгодно и Китаю, мечтающему о стратегическом паритете с США. Япония, Южная Корея и Турция из-за этих шагов усомнятся, что Америка готова содержать крупный ядерный арсенал для их защиты, и попытаются разработать собственные атомные бомбы, говорится в статье. Противоракетным щитом администрация США тоже пренебрегает, подрывая оборонный потенциал страны, сетует WSJ. Границы языка - это границы мира. Обама понял это, когда его преобразовывающее слово не смогло преодолеть стены Кремля, пишет обозреватель El País Луис Бассетс. Это можно заключить по холодным встречам с российскими лидерами, снисходительному отношению СМИ, недоверию россиян и вежливым и кратким аплодисментам, которыми без энтузиазма приветствовали его торжественное выступление студенты Российской экономической школы, по выражению автора, теоретически подверженные "обамамании". То, что работает в Берлине и Лондоне, Анкаре и Каире, утрачивает свою силу в Москве, продолжает Бассетс. Русские с трудом верят, что США хотят, чтобы Россия была сильной, процветающей и мирной, или что "борьба за власть - это не игра с нулевой суммой", потому что до сих пор именно так и было: что выигрывали США, то проигрывала Россия. "Президент, меняющий Америку, не интересует тех, кто предпочитает Америку такой, как она была всегда, потому что в таком виде она кажется им подлинной. Тем более если они убеждены, что за переменами скрывается мираж или даже хитрая уловка той Америки, которую они ненавидят. Тремя своими трансатлантическими поездками Обама наметил границы своего мира", - пишет автор статьи, отмечая, что "третье путешествие оказалось не таким впечатляющим, как предыдущие". Обозревательница Forbes Клаудиа Розетт назвала свой комментарий "Страх перед медведем: "перезагрузка" не поможет". Самым многообещающим моментом за все время саммита она называет оговорку Обамы, назвавшего Путина президентом: это, по ее мнению, свидетельствует, что американский лидер имеет хоть какое-то представление о российских реалиях. Взаимные обязательства по сокращению СНВ журналистка считает неравноценными: Америка отказалась от "реальных возможностей" в обмен на списание части российской "заржавелой рухляди". Впечатление от встречи с российской оппозицией Обама, по мнению Розетт, испортил похвалой в адрес Путина за "выдающуюся работу на благо российского народа" и замечаниями во время программного выступления в Высшей школе экономики. Московская речь Обамы состояла из "фирменной смеси исторических умолчаний и ревизионизма". Он вновь обратил внимание на "несовершенство" Америки, назвал устаревшими традиционные американские устои, которые "принесли победу во Второй мировой войне", негодует Розетт, и призвал к сотрудничеству, сближению и партнерству. Такая программа - "проверенный временем рецепт катастрофы", убеждена автор статьи. Она напоминает: то, что в России начиналось с "коммунистических идеалов братства", вылилось в ГУЛАГ, а гибельное наследство советской эпохи до сих пор процветает в некоторых уголках земного шара, таких как Куба, Китай, Северная Корея, да и сама Россия. Новый авторитаризм оперирует куда более изощренными методами, чем классический тоталитаризм XX века, и главная из связанных с ним опасностей - это вырождение идеи демократии как таковой, заключает автор статьи. Обама уделил больше внимания Медведеву, чем Путину, обращает внимание Энн Эпплбаум. Обычно в странах, где глава государства - монарх или другая марионеточная фигура, президенты США наносят ему визит вежливости, а главное внимание уделяют канцлеру или премьер-министру, поясняет обозреватель The Washington Post. Решение администрации США сфокусироваться на Медведеве во время визита в Москву частично продиктовано прагматичными соображениями, полагает автор: "В текущий период встречи с Путиным обычно перерастают в его пространные монологи о том, на что обижается Россия, и на конструктивный разговор времени почти не остается". Плюс этой политики в том, что она, может быть, усилит Медведева, а минус - в опасности обидеть Путина. "Но Путин, видимо, обижается постоянно", - замечает журналистика. По ее мнению, такая холодная расчетливость лучше, чем тщательно срежиссированные объятия и прогулки по лесу времен Клинтона и Буша. Еще один материал на страницах The Washington Post посвящен Мишель Обаме. В России супруга американского президента не планировала публичных выступлений и развернутых высказываний на основе заранее подготовленного текста, сообщает издание. Программа отражала приоритетные для Мишель Обамы темы: дети, здравоохранение, волонтерская работа, поэтому первая леди запланировала посетить детский дом, православное училище сестер милосердия и концерт исполнителей русской народной музыки. На встрече с детьми из православного детского дома при Свято-Димитриевском сестричестве Мишель Обама охотно отвечала на их вопросы - поведала о своих дочерях Малии и Саше, пояснила, что Малия - имя гавайское, а Сашу по документам зовут Наташа, это любимое русское имя отца. "Затем все сгрудились вокруг Мишель Обамы, и она слегка срежиссировала происходящее, чтобы лица всех детей были видны на снимке", - сообщает корреспондент. По его мнению, гостье хватило нескольких слов, чтобы превратить официозную школьную церемонию в неформальную встречу и раскрепостить детей. "Так американская первая леди за границей избежала политических вопросов, не создала впечатления, будто в ней только и есть что деланyая улыбка, но все же смогла блеснуть и запомниться".
полная версия страницы